Дурман

Двуглавый Орел, утешал я себя, ничего особого, просто знаковая воспоминание школьной латинистики. Все таки легче от этого не стало. Ястреб?Ястреб так Ястреб! Ну и что дальше? С некой сумасшедшей напористостью мое снотворное осмысление цеплялось за это "Ну и что?..", совсем не желая интересоваться куда более закономерным вопросом: "Чем я болен?"

Когда кристал стал лениво оседать, неуклонно подступая к моему черепку. Наш человеческий слог неспособен транслировать переживание непонятности, какой-то извечной чуждости, кое сеяло во мне это плавное, кодирующее снижение. Осколок метеора с каких-то безвестных созвездий был бы мне менее инородным. Не знаю по какой причине, но нынче, припоминая этот кошмар, я назойливо размышляю о сизаре, спустившемся с твердей во время испытания Христоса Иоанном Предтечей.Камень уже совсем низко, над самой моей главой, его луч в притык обдаёт мой затылок, вернее: очерк соединения пары прототипов. И вот ледяной ожог надрезывал мой черепок пополам. Но боли не было, быстрее наоборот: некоторое необычное, приятное чувство пробралось в меня и - всколыхнуло.

Весь день я ломал голову над разумением этого марева. Напоследок во мне шевельнулось туманное вспоминание из молодого ребячества о каком-то не то разговоре, не то изложении, а может, о вольной мысли либо летописи, узнанной в новелле, - во любом случае, кристалл в нем упоминался, и находился там ещенекто, лишь кликали его совсем не Орел. И вот полузабытое марево всплыло из углублённостей памяти.